Уроки Романовых

Ежегодно 17 июля православные верующие отмечают годовщину расстрела семьи последнего российского императора Николая II в доме Ипатьевых в Екатеринбурге. По всей стране в храмах будут возноситься молитвы об упокоении членов царской семьи, причисленных к лику святых в августе 2000 года. В этот же день с недавних пор в Санкт-Петербурге собираются представители династии Романовых со всего мира, чтобы отдать дань памяти своим предкам и истории России... Накануне скорбной даты мы публикуем статью о князе Димитрии Романовиче Романове, автор которой — дипломат Дмитрий Рюриков — уже долгое время связан с "Литературной газетой", а его отец Борис Сергеевич Рюриков в 1953-1955 гг. был главным редактором нашего издания.

С князем Димитрием Романовичем Романовым я познакомился в феврале 2002 г. в Ташкенте, когда он приезжал в Узбекистан с благотворительной акцией... Высокий, породистый, Димитрий Романович оказался простым и доброжелательным человеком. Не верилось, что ему далеко за семьдесят. Я сразу пригласил его в посольство России на прием по случаю двухсотлетия российского МИДа. Князь Романов на нашем приеме — ожившая связь времен, символ преемственности! Димитрий Романович согласился.

На приеме он пользовался вниманием, много и с удовольствием общался. Я познакомил его с бывшим секретарем ЦК КПСС, впоследствии послом Советского Союза Нуритдином Акрамовичем Мухитдиновым. Они говорили долго, гости с интересом поглядывали, а я попросил сфотографировать этот момент: князь Романов беседует с бывшим секретарем ЦК — событие!

Позже, в Дании, мы виделись часто, сдружились. Прямой потомок великих князей, фельдмаршалов российской армии Николая Николаевича "старшего" и Николая Николаевича "младшего", Димитрий Романович принадлежит к романовской ветви Николаевичей. Главное место в его жизни занимает Россия — сегодняшняя, хотя и другая, ушедшая Россия в нем также реальна. Для тех, кто понимает, что такое связь времен, Димитрий Романович — неоценимый дар. Человек вполне современный и абсолютно демократичный (работал механиком и продавцом на заводе Форда, был менеджером в частных фирмах) по своему воспитанию, внутреннему миру, складу ума, даже манерам и жестам, он — живое воплощение того, какими были принадлежавшие к высшему кругу люди другой эпохи. Я видел некоторые его письма, которые вполне могли бы быть написаны Александром Третьим или Николаем Вторым — так похож стиль и образ мыслей. Общение с Димитрием Романовичем порождает сравнения и сопоставления с нашим временем, причем не только частного характера. Это очень полезно: если проследить исторические параллели, то можно извлечь из этого определенные уроки.

Князь никогда не был в Советском Союзе и не знает советских времен. Он воспитывался у педагогов, учивших его отца. Россию он увидел впервые в июле 92-го года.

Однажды Димитрий Романович передал мне свою анкету. Поразила строка о гражданстве: "Гражданин Дании с 1979 г., до этого — лицо без гражданства". То есть человек, имевший все возможности обрести покровительство любой европейской державы, со дня своего рождения в 1926 г. в течение 53 лет был апатридом, лицом без гражданства?! Сразу же пришли на память наши времена, начало и середина 90-х, когда многие в "российской элите" делали совсем наоборот — взяв крупные деньги, обзаводились зарубежным гражданством. Присягая на верность одному, а то и — параллельно — нескольким отечествам, "элитарии" не испытывали колебаний — с бизнесом и бытом, рассуждали они, будет проще и легче, а уж если что, за личность и капиталы иноземная власть обязана будет заступиться — пусть борется с властью российской...

Бежав в годы Гражданской войны из России и потеряв все, русские принимали новое подданство ради выживания. Николаевичи, как, впрочем, довольно многие, подошли к проблеме по-своему. Они не бедствовали, но жили без роскоши (сокровища Романовых — сказки). Потому проблемы русских эмигрантов были им знакомы: чтобы жить, надо работать, а чтобы работать, надо иметь гражданство. Не осуждая никого, Николаевичи для себя решили — России у них нет, но быть гражданами другого государства они просто не смогут. "Ни отец, ни мы со старшим братом Николаем не мыслили стать подданными Англии, Италии или какой-то другой державы, при всем к ним уважении, — сказал мне Димитрий Романович, — мы хотели оставаться самими собой — из семьи Романовых, русскими, православными". Он произнес это буднично, слегка пожав плечами.

Романов обрел датское гражданство после почти двадцати лет жизни в стране. Российских перспектив в 1979 г. не просматривалось, почтенный возраст — не за горами, а в Дании у него было все — семья, работа, дом. Обстоятельства победили. Но пятьдесят три года без всякого гражданства в нелегкие времена — накануне Второй мировой, в годы самой войны, а затем и войны холодной — говорят о многом. Родители же Димитрия Романовича так и умерли апатридами.

Еще один штрих к портрету Николаевичей — их отношение к Николаю Второму. Тема для Романовых болезненная, по понятным причинам ее предпочитают не обсуждать. В конце 30-х годов прошлого столетия брат Димитрия Романовича Николай, к тому времени самостоятельно мыслящий молодой человек, начал проявлять интерес к истории семьи и донимал отца вопросами о последнем императоре, в том числе явно критическими. Отец отмалчивался, затем сказал раз и навсегда, что Николаю он присягал и разговаривать об этих вещах не будет. Романовы обладали огромной властью, достатком, столетиями управляли страной, олицетворяли ее величие, делали в меру своих сил и разумения добро, допускали, как любые правители, судьбоносные ошибки — и в одночасье потеряли все, многие из них были казнены, другие бежали. В изгнании проявилась важная черта — не судить всех и вся, не суесловить, нести свой крест с достоинством.

Возможно, Николаевичи сохранили Россию в себе и вокруг себя в большей степени, чем другие члены семьи. Сказались и воспитание, и обстоятельства.

В 1919 г. за полгода до падения мировых цен на жемчуг бабушка продала удачно вывезенное фамильное колье, вырученных денег оказалось достаточно, чтобы большая семья поселилась на старой вилле на мысе Антиб. Это был патриархальный, совсем иной Антиб, нежели в 30-е — жители все еще занимались рыболовством и садоводством, наезжали известные, но не слишком состоятельные писатели и художники. Богатство и комфорт не доминировали. "Сложилось что-то вроде русского центра, — рассказывал Димитрий Романович. — Держались вместе — Романовы, Шереметевы, Воронцовы-Дашковы, еще несколько семей. Этакий русский блок, русская база — все говорили по-русски, французский как-то не шел. С нами жили два казака, священник, устроили свою церковь. Я очень обязан казаку Потапову — он научил меня многому..." Следили за событиями в стране, которую совершенно не понимали, повторяли свой символ веры: "Святая Русь" и "Мы обязательно вернемся". Сообщество было религиозным, жили тихо.

К середине 20-х годов стало ясно, что надежды на возвращение в Россию в ближайшее время нереальны — советская власть держалась крепко, по Европе прошла волна признаний нового государства. Видя это, Романовы занялись делами насущными: подыскивали работу, некоторые уезжали — кто в Америку, кто в Англию, кто в Австралию, женились и выходили замуж за местных, не родовитых, меняли жизнь, меняли фамилии, потихоньку забывали русский. А тетушка Димитрия Романовича Марина преуспела в виноделии...

Недавно вышел немецкий документальный фильм о сегодняшнем мысе Антиб и его обитателях. Какой контраст со старыми временами! На мысе обосновались российские олигархи, в фильме, как всегда, с жуткими "разоблачениями" выступил Б. Березовский (у него, надо понимать, взяли интервью как у одного из местных). Коренные жители с изумлением говорят журналисту: "Американцы приходят покупать дом, дают одну цену, а русские — тут как тут, дают сразу в восемь раз больше и все скупают!"

Небольшая православная церковь, где венчались отец и мать Димитрия Романовича, теперь считается недостаточно изысканной для задумавших жениться молодых олигархов. Заматерев на "жестком" бизнесе, они покупают церкви в России, разбирают их, привозят на мыс и вновь собирают — чтобы в день свадьбы все было круто. После церковного обряда — приватное party с концертом американских или европейских топ-звезд. За мероприятие, как пишут, спокойно выкладывают не один миллион долларов — куда там великим князьям, а то и царям! Знай наших! Район Антиба молва окрестила "заливом миллиардеров"...

Нападение Германии на Советский Союз потрясло Николаевичей и вернуло им чувство Родины. "Как только началась война и немцы вторглись в Россию, нас перестало заботить, как называется страна — Россия или СССР, и кто ею правит, — рассказывал старший брат Димитрия Романовича Николай. — Мы хорошо поняли, что такое для нас Россия..." Николаевичи молились за победу Советского Союза. В годы войны в СССР впервые со времен революции побывал член семьи Романовых — Андрей, сын сестры Николая Второго, великой княгини Ксении, подданный Великобритании, морской офицер. Он приезжал в Мурманск с британским морским конвоем и не рекламировал своего происхождения.

Четыре года переживаний по поводу сводок с фронтов не прошли даром — Россия перестала быть для Николаевичей "страной, о которой только говорят", стала реальной, своей. Вновь стали звучать слова "мы вернемся". Отец Николая и Димитрия, Роман Петрович, стал хлопотать о восстановлении связей между Романовыми — его огорчало, что все как-то потерялись, рассеялись. Как вспоминал Димитрий Романович, с утра отец часто садился за пишущую машинку "Ремингтон" и писал родственникам, иногда по 5-6 писем в день. Усилиями Романа Петровича контакты восстановились. В 1979 г. уже после его смерти было создано Объединение членов рода Романовых для поддержания и развития связей между членами семьи. В конце 80-х "мы вернемся" произносили все чаще, а Николай Романович, возвратившись как-то с раута в Отделении ООН в Женеве, где он беседовал с советским полпредом, на вопрос жены о том, кто был на приеме и с кем удалось поговорить, машинально ответил: "С нашим послом".

В июне 1992 г. в Париж съехались семь князей — Димитрий, Михаил, Александр, Николай, Ростислав, Андрей и Никита. Они решили сближаться с Россией, помогать, чем можно, — времена, как известно, были тяжелые. Направили в ознакомительную миссию Димитрия Романовича. Он вернулся, доложил — дверь открыта. Романовы стали приезжать в Россию, а сам Димитрий Романович провел в разных ее городах свыше 40 гуманитарных акций.

В сентябре 2006 г. и весьма почтенные, и совсем молодые Романовы, сохранившие семейные черты лица, фамилию и русский язык или утратившие их, почти в полном составе участвовали в торжественном перезахоронении останков императрицы Марии Федоровны, супруги Александра Третьего и матери Николая Второго, в Санкт-Петербурге. Их принимали правительство России и власти Санкт-Петербурга. Возвращение императрицы состоялось благодаря В.В. Путину, который сразу поддержал идею петербургских ученых о перезахоронении...

К Романовым у нас относятся с пиететом. Для нынешних россиян царская династия — это сила и слава страны, это порядок, великолепные дворцы, великое искусство и, как теперь понимают, далеко не худшая власть. Правда, случается, за глаза задают вопросы: а зачем нам вообще эти люди, зачем вспоминать былое, какой смысл тратить время на то, что ушло и никогда не вернется?

Но даже в предельно приземленных понятиях сегодняшнего времени смысл есть — прямой и прагматический. Если подходить к делу серьезно, судьба погибших, спасшихся и рассеянных по миру потомков царской семьи — отличный наглядный материал к размышлению, практические советы для всех, кто имеет отношение к управлению государством, кто пишет о власти, критикует, ненавидит или изучает ее. Для тех, кто хочет извлекать уроки из прошлого, а к этому в принципе должны стремиться все, жизнь Романовых — богатейшее собрание поучительнейших уроков истории, которые с большой отдачей могут быть применены и сегодня.

В политическом портрете царской семьи на фоне предреволюционных событий в стране что ни штрих, то параллель с современностью. Картина перекликается и с более ранними, и с новейшими полотнами — от Великой французской до оранжевой революций. Столько аналогий, что возникает мысль: а почему бы не развернуть на хорошем уровне специальные исследования по теме, которую можно назвать, скажем, "сравнительная история прикладных политтехнологий XVIII — XXI веков"? Тем, документов, фактов — море, работать с ними исключительно интересно и главное — полезно. Думается, выводы прояснят очень многое. По некоторым направлениям даже есть наработки.

Возьмем, например, сферу целостности и суверенитета государства. Как известно, в 90-е годы, после распада СССР, наш "давний друг" 3. Бжезинский, не успокоившись, выступил за новый раздел России на несколько государств с целью "освобождения творческих сил" ее народов. Комментарии, как говорится, излишни. Полезно, однако, знать, что 3. Бжезинский идет давно проторенной тропой: еще в январе 1915 г. аналогичные соображения германскому послу в Константинополе изложил весьма деловой и энергичный революционер из России А. Парвус, жизнь и деяния которого, на мой взгляд, заслуживают гораздо большего внимания (ведь это он убедил германское правительство дать деньги на революцию и организовал в 1916-1917 гг. некоторые критически важные события). Обрисовав свой план подготовки революции в России, Парвус, как пишет в телеграмме в Берлин посол, сказал, что демократия в России может победить только тогда, когда царизм будет полностью уничтожен, а Россия — разделена на более мелкие государства. Парвус особо подчеркнул, что Российскую империю надо непременно разделить на несколько частей, иначе даже после окончания войны она будет представлять опасность для Германии, и подвел итог — интересы германского правительства и российских революционеров совпадают. И действительно, вначале события развивались именно в русле "совпадающих интересов"... Не правда ли, это что-то напоминает?

Еще одна аналогия из области, которая сегодня считается в политтехнологий основной — "промывка мозгов". Яростная тотальная демонизация власти, прежде всего верховной, — сюжет очень знакомый. В 1915-1917 гг. работа в этой сфере была организована на должном уровне — в газетах, в выступлениях в Думе, на разного рода собраниях, по поводу и без повода шельмовали царя, его семью, злосчастного Распутина, министров, всю власть и порядки в России вообще. Наслушавшись всяческих историй и начитавшись прогрессивных газет, слали депеши в свои столицы послы европейских держав. Говоря современным языком, это была очень жесткая и плотная психологическая война. Недовольство российской жизнью "в целом" нагнеталось постоянно, день и ночь работала "фабрика слухов". И многие из тех, кто был во власти, искренне верили всему. Попытки остановить и призвать к порядку диффаматоров вызывали бурное негодование — руки прочь, да здравствует свобода слова и другие свободы, долой презренную жандармскую цензуру, долой угнетателей и душителей прогресса! Сегодня очень полезно вспомнить о судьбе тех десятков и сотен высоких чинов, которые, притворяясь лояльными, организовывали "по-тихому" Февральскую революцию, и тех сотен тысяч наивных "прогрессивно мыслящих", которые искренне верили в свободу новой жизни и после свержения "ненавистной тирании" долго ликовали на улицах российских городов. И те и другие были жестоко наказаны. После "воцарения свобод и демократии" прошло совсем немного времени, а они, в лучшем случае избежав позорной смерти, утратив все и пройдя через тяжелейшие страдания, были вынуждены навсегда оставить любимую Родину и жить в чужих странах жалкой жизнью нищего, никому не нужного эмигранта-интеллигента. И свергнутые, и свергавшие — в эмиграции: вот урок истории и для циничных, и для прекраснодушных, и для недостаточно бдительных! Хотя это лишь часть урока. Главное — это миллионы убитых или погибших в Гражданской войне — рабочих, чиновников, крестьян, офицеров и солдат, священников, предпринимателей, просто мещан — и беспредел сменяющих друг друга властей, хаос, братоубийство, голод, тиф и холера, страшная разруха, гибель культуры... Вот чем обернулась хлебниковская "свобода нагая"!

Интересно, что сегодня, через столько лет, в российском виртуальном мире можно найти "меню", дословно совпадающее с предреволюционными лозунгами: "силовики — это коллективный Распутин", "режим убивает свободу слова", "зреет недовольство масс", "все будет решать улица". Вновь запущена на полную мощность "фабрика слухов". Мантру "революции" поменяли на мантру "демократии", но это всего лишь смена бренда — мотивы, логика и методы политтехнологов, "работающих" Россию, остались неизменными.

Политическое наследие Романовых огромно. Авгиевы конюшни мифов ждут своих героев, своего часа, и хотя в свет вышло немало добротных работ (не могу не упомянуть получившую широкое признание телеэпопею В. Хотиненко "Гибель империи"), работа по расчистке только началась. Нужна точная, без лукавства в ту или иную сторону картина происходившего, и эту картину должны увидеть не только историки — она должна стать общим достоянием. После отрицания и глумления, еще совсем недавно обязательных для исследований и художественных произведений на тему о российской монархии, не стоит впадать и в крайность слепого, неумеренного восхваления. Кстати, Романовы были бы против такого славословия. Для всех, кто хочет участвовать в моменте исторической истины, есть отличный повод — в 2013 г. династии Романовых исполнится 400 лет!

Иногда спрашивают: что, у нас собираются восстанавливать монархию? Нет, конечно. Но иногда происходят вещи удивительные и очень показательные. Пару лет назад о восстановлении монархии в России на страницах СМИ рассуждал на полном серьезе известный подвижностью своих позиций российский политолог: отозвавшись нелестно о нынешней власти и перебрав способы ее улучшения, он пришел к выводу, что все проблемы в России решит только восстановление монархии. И тут же с характерной легкостью предложил, не слишком мешкая, возвести на российский престол... Майкла Кентского! Этот, по искреннему и глубокому убеждению политолога, сможет. По линии крови и генеалогии сойдет, на Николая Второго похож, в Россию наезжает — чего еще нужно? Помазание на царство? Сделаем! Такие моменты, как мнение народа, вернее, "электората", действующая Конституция, государственное устройство и прочие "мелочи", политолога явно не заботили и упомянуты им практически не были. Видимо, "вброс" на Майкла Кентского поступил от серьезного источника, идею надо было по-быстрому запустить в обиход, обкатать и в случае мало-мальски заинтересованной реакции продвигать "в практическую плоскость". Подход знакомый: если есть правильная идея, главное — революционная воля, остальное — дело техники. Захотим — сбросим, захотим — восстановим! Чего бы это ни стоило.

Разговоры о "возвращении на трон" Димитрий Романович воспринимает с улыбкой — нелепость подобного предположения очевидна. "Я — датский пенсионер", — подчеркивает он. Обращение "князь" вызывает у него неловкость. Княжеские титулы остались у очень немногих Романовых как сугубо моральное фамильное достояние, знак принадлежности к роду, которому есть чем гордиться. Очень не любит вопросы о "материальной компенсации". "Терпеть не могу, когда об этом заходит речь", — говорит Димитрий Романович.

Романовы живут сегодня своей жизнью, кто как может, и не строят безумных планов. Думаю, им просто по-человечески приятно, что с семьи снято бремя изгоя, что власти и гражданское общество России проявляют к ним внимание и приветствуют стремление помочь разобраться в фактах и событиях прошлого.

Укрепляясь и развиваясь, Россия восстанавливает историческую память и справедливость, вспоминает о людях, чей род в течение трехсот лет был во главе государства. Так и должно быть. Слава Богу.